Волошин М.А. (4)

Волошин возвратился в Крым весной 1917. «Больше его не покидаю, - писалось им в автобиографии (1925), - не спасаюсь ни от кого, никуда не эмигрирую…». «Не будичи ни с какой из борющихся сторон, - заявлял ранее писатель, - я живу лишь Россией, и в ней совершающимся… В россии мне (знаю это) надо пребыть до конца». Дом Волошина в Коктебеле оставался странноприимным в любое время гражданской войны: в нём смогли найти приют, и ддаже скрыться от преследований «и белый офицер, и красный вождь», писал Волошин в стихотворении «Дом поэта» (1926). «Красным вождём» считался Бела Кун, который после разгрома Врангеля заправлял усмирением Крыма методом организованного голода и террора. Скорей всего, в награду Волошину, за то, что его укрывал, при советской власти сохранили дом и обеспечили безопасность. Но ни такие заслуги, ни хлопоты влиятельного В. Вересаева, ни отчасти покаянное и умоляющее обращение к идеологу Л. Каменеву (1924) в печать ему пробиться не помогли.
 «Стих остаётся единственной для меня возможностью выразить мысли», - писал Волошин. Его мысли устремлялись в двух направлениях: историософском (стихи про судьбы России, которые часто принимали условно-религиозную окраску) и антиисторическом (который был проникнут идеями универсального анархизма в цикле «Путями Каина»: « там я формулирую практически все мои идеи, большая часть которых – отрицательные. Общий тон – иронический»). Характерная для писателя несогласованность мыслей часто приводила к тому, что стихи его воспринимали, как высокопарную мелодекламацию («Преосуществление», «Святая Русь», «Китеж», «Ангел времени», «Дикое поле»), претенциозная стилизация («Святой Серафим», «Дметриус-император», «Сказание об иноке Епифании», «Протопоп Аввакум») или эстетизированные умствования («Левиафан», «Таноб», «Космос», и часть других стихотворений из цикла «Путями Каина»). Но всё же, много стихотворений Волошина революционного периода смогли получить признание, как ёмкие и точные поэтические свидетельства (типологические портреты «Спекулянт», «Красногвардеец», «Буржуй» и прочие, дневник красного террора из стихов, риторический шедевр «Северовосток», лирические декларации «На дне преисподней» и «Готовность»).

далее